Мы живы и не собираемся тонуть»: как театры работают в карантин. Опыт Мастерской Брусникина

«Мы живы и не собираемся тонуть»: как театры работают в карантин. Опыт Мастерской Брусникина

«Мы сразу приняли неизбежное, и у нас появилась креативная волна»

Пан­де­мия COVID-19 по­ста­ви­ла в труд­ное по­ло­же­ние не толь­ко ма­лый биз­нес, кафе и ре­сто­ра­ны, но и куль­тур­ные про­стран­ства. Осо­бен­но от ка­ран­ти­на по­стра­да­ли те­ат­ры — спек­так­ли при­шлось от­ме­нить, про­да­жи би­ле­тов при­оста­нов­ле­ны, а вме­сте с этим ис­чез­ла и вы­руч­ка. Что­бы не оста­нав­ли­вать ра­бо­ту, неко­то­рые те­ат­ры по­ка­зы­ва­ют спек­так­ли он­лайн, Ма­стер­ская Брус­ни­ки­на пер­вой успеш­но осво­и­ла фор­мат стри­мов. «Цех» по­про­сил ди­рек­то­ра Ма­стер­ской Ека­те­ри­ну Трое­поль­скую рас­ска­зать о том, как в усло­ви­ях ка­ран­ти­на ко­ман­де уда­лось соз­дать еже­днев­но об­нов­ля­ю­щий­ся он­лайн-фе­сти­валь и с ка­ким труд­но­стя­ми они стал­ки­ва­ют­ся в эти непро­стые вре­ме­на.

Что из­ме­ни­лось с ко­ро­на­ви­ру­сом

С пер­вым же ука­зом [Со­бя­ни­на] мы за­кры­ли Ма­стер­скую и са­мо­изо­ли­ро­ва­лись. Мы сра­зу сми­ри­лись с тем, что про­изо­шло, и ре­ши­ли не при­ни­мать ка­ких-то по­лу­мер, от­ка­зав­шись от идеи «ма­лень­ких» спек­так­лей. Ви­ди­мо из-за того, что мы сра­зу при­ня­ли неиз­беж­ное, у нас по­яви­лась кре­а­тив­ная вол­на и мы при­ду­ма­ли Brus Home Fes­ti­val. В те­ат­раль­ной сре­де мы од­ни­ми из пер­вых осво­и­ли он­лайн-фор­мат. Сей­час стри­мят уже все, а мы успе­ли най­ти соб­ствен­ное лицо в мире то­таль­но­го он­лай­на. По­это­му, как мне ка­жет­ся, нам немно­го лег­че су­ще­ство­вать в но­вом мире.

Как жи­вут и ра­бо­та­ют ак­те­ры

Ма­стер­ская Брус­ни­ки­на — это неком­мер­че­ская ор­га­ни­за­ция. Зар­пла­ту у нас по­лу­ча­ет толь­ко ад­ми­ни­стра­ция — это при­мер­но 20-30 ты­сяч руб­лей плюс пре­мии в нор­маль­ное вре­мя. Став­ка ак­те­ра — 5 ты­сяч, а все осталь­ное — это вы­пла­ты за вы­ход на сце­ну, все­го по­лу­ча­ет­ся око­ло 50-70 ты­сяч. У кого-то по­мень­ше, но зато они име­ют боль­ше сво­бод­но­го вре­ме­ни. У нас все ра­ци­о­наль­но: сколь­ко сыг­ра­ли, столь­ко и за­ра­бо­та­ли.

Так было рань­ше, а сей­час мы не за­ра­ба­ты­ва­ем ни­че­го. Пло­щад­ки, на ко­то­рых мы иг­ра­ли, де­лят­ся с нами при­бы­лью от спек­так­лей, и у нас еще есть неболь­шой за­пас де­нег, ко­то­рый они долж­ны нам при­слать. Мы по­ни­ма­ем, что и у них труд­ные вре­ме­на — нуж­но воз­вра­щать би­ле­ты — по­это­му мы ста­ра­ем­ся друг дру­га под­дер­жи­вать. Пока кри­зис еще не от­ра­зил­ся на Ма­стер­ской, зар­пла­ты за ча­стич­но сыг­ран­ный март все по­лу­чи­ли в пол­ном объ­е­ме. Что бу­дет даль­ше, мы не зна­ем. Все наши он­лайн-стри­мы мы де­ла­ем бес­плат­но. Ак­те­ры сами при­ду­ма­ли этот фор­мат и даже не спра­ши­ва­ли, буду ли я им за это пла­тить.

Ко­неч­но, если ка­ран­тин за­тя­нет­ся на дли­тель­ный пе­ри­од, мы бу­дем пе­ре­смат­ри­вать нашу эко­но­ми­ку. По­вез­ло, что нам сей­час немно­го долж­ны. Воз­мож­но, нам немно­го по­мо­гут ме­це­на­ты.

Воз­мож­но, го­су­дар­ство как-то под­дер­жит го­су­дар­ствен­ные те­ат­ры и они по­лу­чат неко­то­рые ком­пен­са­ции. Мы же на­хо­дим­ся в сле­пой зоне. Неком­мер­че­ской ор­га­ни­за­ции ни­кто не мо­жет дать день­ги на­пря­мую, осо­бен­но по­сле дела «Седь­мой сту­дии». По­это­му го­су­дар­ство вряд ли по­вер­нет­ся к нам и ска­жет: «Вот, дер­жи, друг, это тебе за то, что ты не сыг­рал». Наша за­да­ча сей­час — про­де­мон­стри­ро­вать го­су­дар­ству, парт­не­рам и зри­те­лям, что мы живы и не со­би­ра­ем­ся то­нуть. Мы уже ввя­за­лись в эту дра­ку.

Как при­ду­ма­ли Brus Home Fes­ti­val

Сра­зу по­сле за­кры­тия, к нам при­шло очень мно­го со­вет­чи­ков, все они убеж­да­ли нас на­чать де­лать ре­гу­ляр­ные стри­мы. Эта идея не ка­за­лась нам удач­ной, пока наша зав­труп­пой Эми­лия не свя­за­лась с те­ле­ка­на­лом «Дождь». Ко­гда мы по­ня­ли, что не бу­дем ва­рить­ся в сво­ем кот­ле, то в на­шем ак­тер­ском ча­ти­ке сра­зу ро­ди­лось мно­го идей. «Дождь» предо­ста­вил нам пря­мой эфир и боль­шую ауди­то­рию. Не все по­лу­чи­лось сде­лать: на­при­мер, чит­ки пьес не вы­дер­жа­ли про­вер­ки зри­тель­ским вни­ма­ни­ем, но мы смог­ли при­ду­мать со­от­вет­ству­ю­щий кон­тент.

Так­же мы ра­бо­та­ем в сво­их соц­се­тях: де­ла­ем очень про­стые транс­ля­ции, где ак­тер вы­хо­дит в пря­мой эфир. Это ве­се­ло, не очень длин­но и не тре­бу­ет ни­ка­ко­го спе­ци­аль­но­го про­из­вод­ства. Мы так­же ис­поль­зу­ем Zoom — это по­мог­ло нам от­ка­зать­ся от за­трат на съем­ку. Еще у нас есть несколь­ко ка­че­ствен­ных съе­мок спек­так­лей, их мы про­сто вы­кла­ды­ва­ем в сеть.

Как зри­те­ли мо­гут по­мочь

Сей­час нас под­дер­жи­ва­ют обыч­ные люди, наши зри­те­ли. Кто-то де­ла­ет по­жерт­во­ва­ния, кто-то не воз­вра­ща­ет день­ги за за­ра­нее куп­лен­ные би­ле­ты. Сна­ча­ла мы за­ве­ли «Ян­декс-ко­ше­лек», но эта си­сте­ма не очень хо­ро­шо за­щи­ща­ет по­жерт­во­ва­ния. По­это­му мы ре­ши­ли за­пу­стить спе­ци­аль­ную бла­го­тво­ри­тель­ную кноп­ку, те­перь под­дер­жать нас мож­но пря­мо на на­шем сай­те. Сов­мест­ны­ми уси­ли­я­ми, под­дер­жи­вая друг дру­га, мы спра­вим­ся и все пе­ре­не­сем. Эти день­ги мы бу­дем ис­поль­зо­вать как кас­су вза­и­мо­по­мо­щи.

Что бу­дет даль­ше

Ма­стер­ская Брус­ни­ки­на — это боль­ше по­лу­сот­ни че­ло­век, мы пе­ре­жи­ва­ем все это кол­лек­тив­но, но на­стро­е­ния у всех раз­ные. В ка­кой-то сте­пе­ни наше несча­стье нам по­мо­га­ет. Мы и рань­ше жили без соб­ствен­но­го те­ат­ра и офи­са, по­это­му при­вык­ли ра­бо­тать он­лайн. Ко­неч­но наши ад­ми­ни­стра­тив­ные служ­бы го­рят от ра­бо­ты: нуж­но ди­зай­не­рить кар­тин­ки, со­став­лять рас­пи­са­ние, со­гла­со­вы­вать его. Еже­днев­ный фе­сти­валь — это очень слож­ная ра­бо­та. При этом мы уже ви­дим неожи­дан­ные ре­зуль­та­ты, нам даже ста­ли пред­ла­гать ин­те­гра­ции и парт­нер­ство.

Мастерская Брусникина получила свою сценическую площадку

Москва, 5 сентября. Этой осенью Мастерская Дмитрия Брусникина откроет сезон «по-взрослому». Выпускников Школы-студии МХАТ пригласили в театр-студию «Человек». Спектакли брусникинцев уже не первый год собирают полные залы, передает корреспондент телеканала «МИР 24» Александра Корчагина.

В творческой среде так всегда: если какой-то курс в училище нравится публике, ему тут же начинают прочить свой собственный театр. Но получается в самостоятельной жизни не у всех. Самые известные и счастливые примеры недавнего прошлого — Мастерская Петра Фоменко и Студия театрального искусства Сергея Женовача.

Ученики Дмитрия Брусникина «прописались» в скромном домике в Скатертном переулке в самом центре Москвы. Месяц назад на вручении дипломов для них приготовили сюрприз: глава департамента культуры столицы Александр Кибовский объявил, что «брусникинцы» в полном составе станут резидентами театра «Человек». Самого заслуженного артиста назначили заместителем художественного руководителя.

«Когда нам сообщили, что у нас есть свое пространство, мы будем в театре, остаемся с нашими мастерами, то это был еще один праздник, который теперь надо отмечать ежегодно», — отметила актриса Ольга Воробьева.

Театру «Человек» в этом году исполнилось 40 лет. В 1980-е в зале пробовали себя молодые режиссеры и актеры, сейчас уже известные на всю страну. Среди них был и Дмитрий Брусникин.

«Я к этому пространству имею отношение, много лет назад я здесь работал, я был актером театра-студии «Человек», когда он только возникал. Здесь я делал первый спектакль, здесь работали очень близкие мне люди: Роман Козак — непосредственный ученик Людмилы Романовны Рошкован — здесь выпускал свой культовый спектакль «Чинзано». Здесь шел (спектакль – прим. ред.) «Эмигранты» в постановке Миши Мокеева, который сейчас работает вместе с нами в мастерской», — сказал Дмитрий Брусникин.

Мастерская Брусникина давно попала в поле зрения культурной общественности. Изначально известность юным артистам принес спектакль в театре «Практика» под названием «Это же не я». После брусникинцы начали играть и на других театральных сценах, их стали приглашать для участия в масштабных мероприятиях. Например, этим летом труппа выступала со спектаклем «Волоколамское шоссе» на Красной площади в рамках фестиваля «Книги России».

В репертуаре мастерской шесть спектаклей, плюс новая постановка в работе. «Нет еще конкретного названия, репетирует с нами Макеев Михаил Дмитриевич, это спектакль про Перельмана (…) Спектакль разбивается на несколько работ, (…) пока нет конкретной линии, но есть импровизация на тему, есть пьеса», — поделился актер Сергей Каравань.

Несмотря на частые репетиции нового материала, первым спектаклем, который покажут на сцене студии «Человек», станет «Наташина мечта» по пьесе молодого драматурга Ярославы Пулинович. Дальше — «Переворот» по текстам Дмитрия Пригова. В планах брусникинцев — постепенно перенести на новую площадку все старые спектакли.

Мастерская Брусникина получила свою сценическую площадку

Москва, 5 сентября. Этой осенью Мастерская Дмитрия Брусникина откроет сезон «по-взрослому». Выпускников Школы-студии МХАТ пригласили в театр-студию «Человек». Спектакли брусникинцев уже не первый год собирают полные залы, передает корреспондент телеканала «МИР 24» Александра Корчагина.

В творческой среде так всегда: если какой-то курс в училище нравится публике, ему тут же начинают прочить свой собственный театр. Но получается в самостоятельной жизни не у всех. Самые известные и счастливые примеры недавнего прошлого — Мастерская Петра Фоменко и Студия театрального искусства Сергея Женовача.

Ученики Дмитрия Брусникина «прописались» в скромном домике в Скатертном переулке в самом центре Москвы. Месяц назад на вручении дипломов для них приготовили сюрприз: глава департамента культуры столицы Александр Кибовский объявил, что «брусникинцы» в полном составе станут резидентами театра «Человек». Самого заслуженного артиста назначили заместителем художественного руководителя.

«Когда нам сообщили, что у нас есть свое пространство, мы будем в театре, остаемся с нашими мастерами, то это был еще один праздник, который теперь надо отмечать ежегодно», — отметила актриса Ольга Воробьева.

Театру «Человек» в этом году исполнилось 40 лет. В 1980-е в зале пробовали себя молодые режиссеры и актеры, сейчас уже известные на всю страну. Среди них был и Дмитрий Брусникин.

«Я к этому пространству имею отношение, много лет назад я здесь работал, я был актером театра-студии «Человек», когда он только возникал. Здесь я делал первый спектакль, здесь работали очень близкие мне люди: Роман Козак — непосредственный ученик Людмилы Романовны Рошкован — здесь выпускал свой культовый спектакль «Чинзано». Здесь шел (спектакль – прим. ред.) «Эмигранты» в постановке Миши Мокеева, который сейчас работает вместе с нами в мастерской», — сказал Дмитрий Брусникин.

Мастерская Брусникина давно попала в поле зрения культурной общественности. Изначально известность юным артистам принес спектакль в театре «Практика» под названием «Это же не я». После брусникинцы начали играть и на других театральных сценах, их стали приглашать для участия в масштабных мероприятиях. Например, этим летом труппа выступала со спектаклем «Волоколамское шоссе» на Красной площади в рамках фестиваля «Книги России».

В репертуаре мастерской шесть спектаклей, плюс новая постановка в работе. «Нет еще конкретного названия, репетирует с нами Макеев Михаил Дмитриевич, это спектакль про Перельмана (…) Спектакль разбивается на несколько работ, (…) пока нет конкретной линии, но есть импровизация на тему, есть пьеса», — поделился актер Сергей Каравань.

Несмотря на частые репетиции нового материала, первым спектаклем, который покажут на сцене студии «Человек», станет «Наташина мечта» по пьесе молодого драматурга Ярославы Пулинович. Дальше — «Переворот» по текстам Дмитрия Пригова. В планах брусникинцев — постепенно перенести на новую площадку все старые спектакли.

Выключатель линейного восприятия

В Театр. doc состоялась премьера Мастерской Брусникина

Я захотел больше узнать о советско-финской войне, начинается мультипьеса «Выключатель», собранная Дмитрием Брусникиным и его третьекурсниками Школы-студии МХАТ из семи пьес Максима Курочкина. Спектакли по пьесам Курочкина ставили Владимир Мирзоев, Олег Меньшиков, Нина Чусова, Георг Жено, Михаил Угаров, Александр Калягин. Мастерской Брусникина удалось узнать не только о советско-финской, но также о мужеско-женской, человеко-ангельской и прочих невидимых войнах.

Они и о Курочкине кое-чего новое разузнали. Дело в том, что если играть несколько пьес, они неизбежно выстраивается в одну, авторский стиль-то не меняется. Наверное, брусникинцы открыли новый театральный тренд — играть сериально, концентрируя и вычёрпывая авторский смысл из процесса врастания элементов разных пьес в новый, расширяющийся по ходу игры контекст. Телесериалы нынче тоже смотрят подрядным методом, все сразу — почему бы так не ставить пьесы, во славу сенсорной ёмкости зрительской фантазии. И главное, выключить линейное восприятие, это дорогого стоит.

Пьесы Курочкина гомерически смешны, если зритель способен увидеть это лёгкое обэриутство и постоянное утаивание контекста. Это, конечно, не английский юмор, но сыграть тексты киевлянина действительно трудно, не впадая в подмигивание, в заигрывание, в потакание зрителю. К тому же, не понимая кручёный полуабсурд Курочкина, невозможно найти нужный тон. Так вот, сразу скажем, брусникинцы справились, всё поняли, сдали экзамен «совмременная пьеса» на отлично. Иногда не хватало триллера, всегда угрюмо выглядывающего из теней, недомолвок этих пьес. Но было действительно смешно и, главное, ритмично. Они умеют схватить, удержать общую эмоцию, как серфингист волну. Отсюда невероятная для двадцатилетних точность пунктуации, расстановки пауз во времени, что и есть качество ритма. Они, конечно, подыгрывали себе на саксофоне, аккордеоне, гитаре и прочих бонго.

Костюмчики, пиджачки, панамы, френчи, усы, круглое время с чёрными стрелками, галстуки, френчи, маечки, медальки, полупердончики, шерстяные носки, власяницы, миниплатья, гавайки и прочие носильные вещи предоставил Александр Петлюра, так что дух времени распространился отсель назад, до блаженных семидесятых. Пьеса «Стиль» Курочкина это когда стиляга-хармсовед собирает в семидесятых воспоминания ветеранов финского фронта, а ветераны — или не служили в войсках вовсе, по плоскостопию, или могли вспомнить только хорошую, надёжную фронтовую кормёжку, конину, в конце концов. Алексей Любимов, Игорь Титов, Роман Колотухин.

Дальше — «В зрачке», поэзия войны химической женщины с маленьким человечком, вполне психоаналитическая история. Она груба, глупа, конкретна, он — микрочеловек мужского пола в её зрачке. Нюра помнит всё, продолжает кайфовать от всех воздыхателей начиная с детсада, она ощутительная Афродита народная, её танец детский, оргазмический, невинный. Николаю она вещает — химия везде, по моему телу шелестят токи неистовых желаний, ты уйдёшь, ты растворишься в трамвайных гудках, ты станешь пожарником, морфинистом, приспособишься к пижаме, тёплым батареям, уйдёшь. А человечку моему скитаться, питаясь химией моих воспоминательных желёз. Кто ты после этого, Николай, чем ты лучше Кирилла? Запомнился дуэт Марии Крыловой и Алексея Мартынова.

Опять вернулась тема стариков, но уже мирная, покойная тема «Выключателя», комическая тема внука и деда-наркомана (лекарственного), вспоминающего всё-таки, несмотря на крутой склероз и деменцию, номер какой-то Оли, на которой внучек так и не женился, потому что она говорила побегим купаться. Тема отражения мужского в женском перекинулась на достоверную, практически документально разыгранную шизотипию раздвоения личности. Двойник, клон, другой, чужой — главный сокровенный кайф правящей секты психоаналитиков. Мы, якобы, переносим всё, что ненавидим в себе, на любого ближнего или дальнего. А если не выносим этого ближнего (дальнего), как самого себя, то можно и бейсбольной битой. Хрусть и пополам, говаривал у Булгакова клетчатый треснувший Коровьев.

«Ворски» — сюжет о воображаемом племени викингов Василия Буткевича, пациента во власянице. Просто это было не такое кровожадное племя, как другие. А профессор Сергей Карабань противопоставляет опасной, шизоидной, глубинной сновидческой памяти свои новые туфли, реальную вещь, факт, о котором можно разговаривать. Но у меня нет фактов. — Да у тебя есть воля! Номиналисты против метафизиков. Трансцендентность против логистики. Эта архетипическая парочка может весь год не работать, взяв новогоднюю кассу психоаналитических (юнгианских и лакановских) корпоративов. Не сходя с места, просто изменив тон фразы, они превращаются друг в друга. Профессор в студента, психиатр в пациента.

Мелькнула «Буся», диалог внучки с бабусей, забывшей сюжет «Ромео и Джульетты». Анастасия Великородная и Дарья Авратинская. Бабушка всё помнит, но поддаётся на НЛП внучки. Внучка-то, поди, политологом работает: черное мгновенно превращает в белое, трагедию — в фарс. Прямо в голове Буси. Состав спектакля никуда не уходит во время сцен, все внимательно следят за действием. Участно, не отстранённо следят. Игра это не читка. Это другое качество включения в состояние общего синхронизма, эмоции, пламени на ветру.

И вот, наступает время тяжёлого выбора — знаменитая пьеса «Водка, …, телевизор». Герою-драматургу надо выбрать, от какого из трёх основных инстинктов отказаться. Каждый из этих агентов тупости угрожает навсегда прекратить творческую деятельность героя. Приходится материться. Если бы депутаты не были столь дебильны, они бы обязательно приняли закон об обязательных местах для матерщины — театр Doc например. И пьеса Курочкина была бы Меккой психоаналитиков-лингвистов. Жгучая блондинка Марина Васильева со товарищи, с прозрачным Петром Скворцовым (Водка) и чёрным Василием Буткевичем наваливаются на (драматурга) Сергея Карабаня и разносят его в пыль. Невозможно выбрать между тремя странными аттракторами. Был человек и весь вышел, обнулился, как только вспомнил, сколько раз изменял себе и жене с мультиком «Чип и Дэйл» (после армии), рекламой шампуня, Памелой Андерсон (после института), и бессчетно — с любыми образами в голове, вызванными горячечными мечтаниями от просмотра телепередач. Впрочем, воплощение сексуального инстинкта оказывается женой, отказаться нельзя. Да и как же жить без двух других главных наркотиков? Никак. Длинноногая, тонкая, но атлетичная Марина Васильева легко могла бы сыграть Лару Крофт или героинь Милы Йовович.

Периодически они заходят через улицу, через окно, привыкли уже к лабиринтам Боярских палат, где играют хитовые вещи — «Второе видение» и «Бесы». Все здесь, перед зрителями, по очереди включаются в очередной эпизод. Калейдоскоп пьес складывается в самое внятное высказывание Курочкина. Свободная вариация фантазии через мутацию контекста. Видимо, подспудно, по мере кручения цветных диалогов, складывается новый, невиданный автором контекст. Выход за рамки заданной фантазии впервые и создаёт эти рамки, границы — то есть придаёт смысл речи. Пьесы Курочкина хороши тем, что о многом надо догадаться самому зрителю, а новый сквозной контекст производит фокус интерсубъектности никак не связанных героев пьес. Феноменологическая процедура — предмет берётся лишь в качестве исходного пункта, остальное происходит в сфере чистого свободного воображения.

И вот он, бытовой апокалипсис. Прав идеолог карнавала Бахтин — только смешение высокой традиции с профанным убожеством даёт смех и радость людям. Финальная сцена «Небо» приводит в действие Василия Михайлова, невероятно похожего во «Втором видении» на Илью Ильфа. Он здесь космический гений, который никак не желает уходить, свернуться, исчезнуть. Жена гения Алиса Кретова, ledi in red, тоже не желает сворачиваться, для чего вступает в бытовую перепалку и войну против мужского пола, завербовав жену ангела, сворачивающего время — Дарью Ворохобко с шваброй, играющую уборщицу человечества. Михаил Плутахин, ангел в усах, вольготных штанах на подтяжках и огромным будильником. У гения на спине написано E = mc квадрат, он занудно оттягивает время, намекая на свои заслуги перед наукой и родным складом. А через шесть лет Солнце взорвётся. Сворачивайтесь! Ничего нового впереди нет. — Как нет.